Представление о том, что окончание Второй мировой войны стало для немцев неким "часом ноль" — временем кардинального разрыва с прошлым и нового начала — широко распространилось в мире уже в 50-х гг. Если помните, был даже такой художественный фильм "Германия. Год нулевой" великого итальянского режиссера Роберто Росселлини (рекомендую к просмотру, снят на настоящих берлинских руинах в 1947).

Метафора оказалась очень верной в том смысле, что в 1945 году действительно окончательно прекратила свое существование не только гитлеровская, но и старая имперская Германия вообще. Немцы начали строительство новой страны на руинах буквально с чистого листа. И за достаточно короткий срок смогли построить экономически эффективное и развитое западное государство — ФРГ. С тех пор Германию везде и всюду ставят в пример, как общество, прошедшее через национальное покаяние. Утверждается, что именно оно во многом и стало духовным источником нации.

Все это конечно же хорошо и прекрасно, но почему-то напрочь забывается (а многими и незнается), что вокруг этого действительно неординарного явления накручено столько мифов, что впору составлять из них сборник сказок. Причем, что самое интересное, главными их жертвами стали в первую очередь сами немцы (доброе слово и кошке приятно). У меня сейчас нет времени разбирать все мифы о немецком "нулевом часе" (об этом написаны тома), поэтому я затрону лишь три самых распространенных. Начнем!

Самый живучий из мифов, которым многие современные немцы откровенно злоупотребляют. Обожаем он и у наших разнообразных "демократов" (на букву М), которые любят тыкать в него пальцем, норовя пристыдить "неисправимых совков". Нужно ли говорить, что на самом деле никакого такого раскаяния не было и в помине?

Как же так?

Давайте рассудим...

Германия 1945 года во многом напоминала Россию эпохи Гражданской войны, при этом отягощенную гораздо большими разрушениями. Трупы некогда великих средневековых городов со всех сторон отсвечивали руинами и "лунным пейзажем". Уничтожение немецкого государства и структур, отвечавших за выдачу продовольствия, привело к тяжелому голоду, наиболее сильному зимой 1945/1946 и зимой 1946/1947. При этом, вопреки мифам, голодали даже в самой благополучной американской зоне оккупации (калорийность выдаваемого там пайка составляла всего 1330 калорий в день на человека, что говорить за остальные?). Собственное аграрное производство оказалось явно недостаточным. Транспортная система находилась в полном коллапсе. С учетом тотальной остановки промышленного производства, немцы в самом прямом смысле быстро скатились в раннее средневековье. Страну захлестнули волны беженцев и "мешочников", бродивших по сельской местности в поисках пропитания. Значительно выросла криминогенная обстановка и смертность. Бывшие "чистокровные арийки" в открытую продавались солдатам всех армий за еду и сигареты. Положение отягощалось миллионами немецких беженцев с "восточных территорий" (Пруссия, Чехия и т. д.), к которым западные немцы относились крайне неприязненно, а также многими миллионами так называемых "перемещенных лиц" ("остарбайтерами", узниками концлагерей, коллаборантами и бывшими военнопленными со всей Европы).

Нужно ли говорить, что в такой ситуации немцы не то что о раскаянии, а мало задумывались о какой бы то ни было рефлексии вообще? Все политические проблемы прошлого отошли на второй план. И уж тем более, никто не считал себя "освобожденным от гитлеровской тирании". Более того, среди немцев стала быстро расти убежденность, что именно они в этой ситуации жертвы (сначала Гитлера, теперь — пришлых).

Как отмечали англичане и американцы (на основе наблюдений за своими оккупационными зонами), немцы откровенно враждебно относились ко всем без исключения оккупационным администрациям союзников. В немецких глазах именно они были источником всех бедствий и полуголодного существования. В простонародье активно распространялись слухи, что союзники специально морят немцев голодом и всячески изживают. Росли протестные настроения и укреплялась откровенная обида на свалившиеся на голову "несправедливости". "Нацисты может и были плохими, но мы при них были людьми", — рассуждали тогда многие.

Эхо тех настроений можно легко встретить среди немцев и в наши дни. Автор этих строк буквально вчера читал диалог нескольких "цивильных" германцев (под статьей о Курской битве, причем речь в ней шла, что немцы почти победили), в котором они всячески жалели себя и никак не могли понять, почему с ними хорошими так плохо обошлись после войны. "Напали на русских? Так они сами наравне с нами на всех нападали. А вы видели что они сделали в восточной Германии? Ужас. Говорят 3 миллиона немцев вырезали, варвары". Что поразило, ни один подонок под статьей ни разу не задумался об элементарном: что стало хотя бы с тем же Курском, а главное, куда делась значительная часть его населения. Только о себе любимых. И это показательный пример. Даже сейчас, повторюсь, он очень распространен среди немецких обывателей, а уж в те времена и подавна.

При этом, если сразу же после войны представление о себе, как о жертвах, выросло скорее из действительно настоящей, хотя и откровенно эгоистической жалости к себе, в дальнейшие годы (десятилетия!) оно несколько видоизменилось. Следующие поколения немцев с помощью него просто прятали нечистую совесть нации и аккуратно релятивировали преступления предков времен Третьего рейха. Собственно, выше пример того, как они это делают и поныне. О преступлениях в СССР — полный молчок, о своих страданиях в конце войны (особенно от красных) — везде и всюду (я сейчас об обывательском уровне, среди историков не так). С учетом репутации — деловые, развитые, богатые — эта тактика работает на все сто.

Хотя, как ни странно, с точки зрения современных историков, был во всем этом и положительный момент. Формирование дискурса "немецких страданий и жертв" сдерживало рост реваншистских и милитаристских настроений сразу же после Второй мировой. В отличие от Первой мировой, которая воспринималась значительной частью немецкого общества 20-х гг. в романтическо-героическом свете, что способствовало укреплению культа силы, нацистов и прочей нечисти.

Хорошо, но где же здесь раскаяние?

Думаю, теперь вы понимаете, что это чистой воды миф?

Ещё в самый разгар Второй мировой перед союзниками встал острый вопрос о том, что потом делать с побежденной Германией. Причем сначала обсуждались довольно радикальные предложения, вплоть до того, чтобы насильно превратить немцев в аграрную нацию, лишить их промышленности и раздробить на множество мелких государств. Но в итоге сошлись на том, что стоит попробовать "перевоспитать" и "демократизировать" их. Правда, как это сделать, толком никто не знал.

Уже в наши дни достаточное распространение получил миф о так называемой политике "денацификации", якобы позволившей немцам "перевоспитаться" и вернуться в "семью цивилизованных народов". Причем упирают именно на ее западный вариант. Утверждается, что СССР проводил эту политику узко-примитивно и репрессивно, лишь наказывая нацистов или их пособников (а иной раз и просто подвернувшихся под руку политических противников), в то время, как англо-американские союзники якобы смогли привить немецкому народу принципы западной демократии, которые и привели его к успеху. Сами немцы, кстати, тоже очень любят этот миф, тем более, что, по понятным причинам, сразу же после войны советские люди (а также поляки и чехи) действительно отнеслись к ним достаточно сурово (хотя не так сурово, как они это заслужили). Здесь как бы тоже присутствует элемент обиды и ненависти (проиграли "низшим расам", которых должны были завоевать).

А как же было на самом деле?

Действительно ли союзники оказались такими великолепными педагогами?

Ну конечно же это миф. Причем в него уже одинаково глубоко верят как американцы и англичане, так и немцы. Он их даже в чем-то объединяет. Но чтобы легко опровергнуть его, давайте посмотрим на то, как проходила политика так называемой "денацификации" в западных оккупационных зонах. Причем опираться я буду именно на данные западных историков (они этот вопрос разобрали от и до, хотя на обывательском уровне этот миф живуч).

Если с индивидуальным наказанием отдельных нацистских преступников более-менее все понятно (кого-то вешали, кого-то сажали, кого-то вербовали), то массовая "денацификация" проходила не так гладко. В первую очередь, союзники начали борьбу с германской милитаристской традицией: запретили ношение униформы, военные праздники и даже некоторые военизированные виды спорта. Из библиотек вымарывалось вся нацистско-милитаристская литература. Были закрыты почти все печатные издания. Началось повальное увольнение всех, состоявших в НСДАП. Разразившийся вслед за этим кадровый голод был настолько масштабным, что союзники быстро плюнули на все и разрешили многим бывшим нацистам вернуться на административные должности. Чтобы это выглядело более-менее чинно и благородно, всех их записали лишь в "попутчики", позволив избежать наказания. Самое интересное, что сами немцы восприняли этот шаг как слабость и поняли, что союзниками можно легко манипулировать.

Наиболее полно немецкие манипуляции проявились во времена повального анкетирования населения западных зон. Наверняка вы знаете, что в 1945 году американцы решили переписать все население западных оккупационных зон и разработали специальную анкету, в которой был 131 вопрос. Заполняя ее, анкетируемый полностью раскрывал свою принадлежность к нацистским партийно-государственным органам, прошлую деятельность и вообще взгляды на жизнь. Эти анкеты потом рассматривались специальной союзной комиссией, которая по итогу выносила решение о принадлежности анкетируемого к одной из пяти категорий:

В зависимости от категории назначалось и наказание (тюремный срок, штраф или запрет занимать ту или иную должность или профессию).

В принципе, задумка была хорошей, но ввиду масштабов вскоре все это быстро превратилось в фарс. Дело в том, что союзные комиссии просто потонули в этих анкетах. Чтобы вы понимали, только в американской зоне их заполнили 13 млн. человек. Поэтому вскоре их рассмотрение стали сбрасывать на местную немецкую администрацию, в которой едва ли не каждый второй состоял раньше в НСДАП. С учётом солидарности и ненависти к пришлым оккупантам, немецкие комиссии (особенно в сельской глубинке) выносили чрезмерно мягкие решения, а то и просто отмазывали откровенных преступников и нацистов. Причем к тем членам комиссии, кто все же проявлял чрезмерное рвение в рассмотрении анкет, применяли даже угрозы.

Кстати, особую популярность тогда получили липовые справки о принадлежности к оппозиции НСДАП, которые прозвали "персильными удостоверениями" (от названия моющего средства "Персил", типа отмывание репутации). За определенную плату достать их было достаточно легко. Причем они позволяли не только избежать наказания, но и предстать "жертвой режима". Так отъявленные нацисты превращались в жертв.

Нужно ли говорить, что и это союзное мероприятие было быстро дискредитировано в глазах немецкого населения? Не зря в начале 50-х гг. особой популярностью в Германии пользовался роман Эрнста фон Заломона "Анкета", в котором он с сарказмом как бы отвечал на 131 вопрос анкеты. С учётом его биографии (в 1922 году Заломон участвовал в убийстве министра иностранных дел Ратенау), а также ввиду его собственной проработки союзниками (американцы выбили ему на допросе зубы), роман получился "горячим" и популярен до сих пор.

Ну а с началом Холодной войны и сами союзники быстро потеряли к анкетированию интерес. Ведь нацисты постарались сделать все, чтобы наиболее широко вовлечь немцев в свою деятельность. Вся нация так или иначе состояла в какой-то нацистской организации, а потому судить все население скопом было просто невозможно. Союзники думали уже не столько о наказаниях, сколько об интеграции всех немцев в строящуюся демократическую систему. Поэтому вскоре от процедуры анкетирования стали освобождаться широкие слои населения — например, все родившиеся после 1919 года. Также постепенно смягчались наказания.

В итоге за два года было рассмотрено 3,6 млн. анкет: 1667 человек попали в категорию бывших преступников, 23 тысячи — виновных, 150 тысяч — менее виновных. Всего по совокупности менее 5% населения. Причем многие из них потом сумели добиться пересмотра и перевода в категории "попутчики" и "невиновные". На том "перевоспитание" и закончили.

Сегодня даже западными историками широко признается, что программа "денацификации" и "перевоспитания" тогда провалилась. Хотя другие видят в ней и плюсы. Например, благодаря ей в глазах немцев нацистский режим стал выглядеть нелегитимным и преступным, то есть, того, чего нужно стесняться и сторониться. Даже его ярые сторонники вынуждены были уйти в тень, затаиться и молчать. Но на обывательском уровне, повторюсь, и американцы, и немцы верят, что именно тогда они слились в западном экстазе в одно целое. С ними в это верят и некоторые наши "демократизаторы".

Немцы смогли разобраться в собственном прошлом, осудить его, признать коллективную ответственность и только поэтому сумели построить современное демократическое государство — ещё один распространенный и достаточно зловредный миф, живущий в мировом общественном сознании.

На самом деле все было с точностью до наоборот: сначала были построены устойчивые государственные и экономические структуры, произошел кратный рост уровня жизни, и лишь затем началось постепенное осмысление немцами своего прошлого. Процесс этот растянулся на многие десятки лет, причем не закончен он и сегодня.

Да что далеко ходить, если о преступной сущности вермахта немецкие историки начали спорить лишь... в 1994 году. До этого в немецком обществе был консенсус, что преступления совершали Гитлер и СС, а "обычные" солдаты и офицеры ни к чему не причастны. Более того, многие даже считали (и считают!) себя... жертвами. Например, Сталинграда.

Также абсолютно равнодушны немцы и к блокаде Ленинграда. Лишь в 2004 году немецкий историк Ганценмюллер защитил докторскую диссертацию, доказав, что это был умышленный геноцид, но это мало кто заметил. Да что там говорить, если профессор одного престижнейшего немецкого университета в конце 70-х гг. был уволен за то, что выпустил книгу "Они нам не товарищи", в которой на документах рассказал о зверском уничтожении представителями вермахта 3,3 млн. советских военнопленных. Я, конечно же, о Кристиане Штрайте.

Поэтому (лично для меня) всегда кощунственно звучат слова некоторых наших деятелей, что "надо брать пример с немцев".

А ведь небезызвестная Ханна Арендт ещё в 50-х написала после визита в Германию:

И действительно, в ранней ФРГ Вторая мировая обсуждалась лишь в том ключе, что немцы страдали на фронтах, под бомбами и от действий советско-западных "оккупантов". Максимум, в этих трагедиях винили Гитлера и нацистов. И то, злились на них больше за то, что они обманули и не сдержали своих обещаний, нежели за пережитое. Более того, еще и в 50-х по опросам западных статистов многие немцы называли времена Третьего рейха лучшим периодом своей жизни.

Негативно относились немцы и к Нюрнбергском процессу, считая, что это классический "суд победителей". Бесили их и пропагандистские мероприятия по денацификации, когда, например, союзники заставляли их смотреть фильмы об ужасах в концлагерях. А уж таких "возмутителей спокойствия", как философ Ясперс и писатель Томас Манн, которые призывали к национальному покаянию, и вовсе едва не оплевывали.

Вообще в эпоху Аденауэра было решено "все плохое" оставить в прошлом и просто молча двигаться вперед. Между новыми "демократами" и бывшими милитаристами и нацистами было даже заключено негласное соглашение: вы не мешаете нам строить государство и выказываете лояльность, а мы вам обеспечиваем уют, покой и почет.

В 1951 году в ФРГ был принят закон "О завершении денацификации". Многие из тех, кто получил запрет на профессию, были амнистированы. В итоге уже к середине 50-х в германских органах власти стали преобладать бывшие нацисты. По подсчётам современных историков, к концу 50-х таковыми являлись 60% глав всех министерств и депортаментов ФРГ. В судебной системе их количество доходило до 80%.

При всем этом правительство Аденауэра (и все последующие) продолжали публично осуждать преступления Третьего рейха. В результате сложился парадоксальный образ "преступлений без преступников и нацизма без нацистов" (цитата одного историка). Правда, понимая опасность разнообразных ветеранских организаций, сыгравших зловещую роль ещё в Веймарской республике, многих бывших нацистских офицеров насильно интегрировали в западногерманских "демократическую жизнь". Как, например, освобождённого после 7 лет тюрьмы фельдмаршала Манштейна. Но о раскаянии речи по прежнему не шло.

Огромную "помощь" в замыливании прошлого оказала немцам и так называемая "коммунистическая опасность". Оказавшись на передовой Холодной войны, они стали откровенно спекулировать на закрытости и отчужденности нашей страны. Дескать, что с этих диких коммунистов взять, а если мы там и совершали преступления, то ничего экстраординарного в них нет. При этом и на Западе были готовы поддерживать такую линию поведения. И правда, главное "трансатлантическое единство", а не ковыряние в немецких преступлениях против СССР. И следующие поколения немцев уже воспринимали ФРГ органической частью "свободного Запада" противостоящего "тоталитарному Востоку". В общем и целом для немцев той поры были характерны аполитичность, стремление уйти в частную жизнь, ориентация на личный успех. Как и у их отцов, желания рефлексировать не возникало (хотя и были весьма интересные исключения).

И если бы не Холокост, то, вероятно, немецкое общество вообще бы никогда не пришло к покаянию за нацистское прошлое. Именно со споров об уничтожении евреев началось переосмысление всего германского пути. Правда, только на это ушли десятилетия. Ещё столько же продолжаются споры о вине перед Польшей и СССР. Вернее, даже не споры, здесь, к чести немецких историков, все однозначно. Вот только вся беда, что у них нет никаких аналогичных программ (как по Холокосту) по внедрению знаний о преступной немецкой войне в широкие немецкие слои, начиная со школьной скамьи. Хотя вроде как в учебниках пишут о Второй мировой, но так размыто и бегло, что в памяти остаётся лишь страдание немецких солдат под Сталинградом и еврейская девочка Анна Франк, погибшая в концлагере. Все.

Недавно я писал, что поляки предъявили немцам за то, что в Германии не рассказывают молодежи о преступлениях в Польше. Да и вообще стараются оградить свою поросль от разговоров о немецких преступлениях "на востоке". Поднимали тему немецких учебников и наши журналисты. Знаете, что им ответили? Дескать, школьные программы составлены так, чтобы не напрягать или шокировать учеников, чтобы учить их законопослущности и добру. Во как!

Вот так вкратце выглядят три самых главных мифа о немецком историческом раскаянии.

С наступающим Вас, друзья!